jaga_lux_2 | МЫ ЗА ЦЕНОЙ НЕ ПОСТОИМ!

Цену жизни каждого человека, включая призванных в армию, определял всесильный правитель так называемого союза.
Если сказал Сталин, что пленный - предатель, то этим уже обесценил жизнь своего "расходного материала".
Он и гаагскую конвенцию о пленных не подписал. Тем самым развязал руки Гитлеру формально - делай с «отбросами» что пожелаешь.
Может, клещами планируется вырывать «любовь» к «отцу всех народов» из тех, кто сгинул в плену, кто чудом выжил, кто прожил все это время подобно таракану, забившемуся в щель?

Германский плакат «Победа любой ценой»

Именно в этом великий пролетарский смысл нашего бытия?
Победа любой ценой?

Даже не буду писать о своих воспоминаниях о том, что рассказывали мне известные участники войны, включая родных и близких. В отличие от этих бойких «ветеранов», которых свезли в Киев и Москву, все они уже давно умерли. С таким грузом долго не проживешь. Только если по божьему чудесному провидению.

Сталина отмывают и отбеливают изо все сил и всеми способами, включая запрещенные.

Концентрационные лагеря нацистов - это преступление.
ГУЛАГ - это эффективный менеджмент Сталина.
Газовые камеры нацистов - это преступление.
Подвалы Лубянки, где расстреливали без суда и следствия - это эффективный менеджмент Сталина.
Степан Бендера, якобы воевавший на стороне фашистов за свободу Украины - это преступник.
Советская армия, захватившая согласно плану Молотова-Риббентропа Западную Украину, Западную Белоруссию, Прибалтику - это эффективный менеджмент Сталина.
Не говоря уже об знаменитой милионной РОА, и не только...

http://www.russia-talk.com/vlasov.htm

Фашисты Германии за их военные преступления осуждены международным судом. Сталин и КПСС за аналогичные преступления против народов СССР и Восточной Европы остались не осужденными.

НИ ШАГУ НАЗАД!

Такой приказ появился не от хорошей жизни - шайка бандитов у власти боролась за свое существование, в прямом смысле этого слова.
После 17 года прошло всего 25 лет, и все, кроме собачьих шариковых, прекрасно помнили или знали по рассказам родителей, что до большевиков жить было лучше и веселее, чем при комиссарах, так что воевать за них они просто не хотели. А трусов - их было не больше, чем в любой другой армии.

Войска были деморализованы,и уже безудержно откатывались назад.Их остановить ничего не помогало.И этот приказ впервые выставил против них заград отряды НКВД.

"…И намучившись, и настрадавшись, и согласившись все в том,
что наше начальство–дерьмо, сперва шёпотом и с оглядкой,
а потом с отчаянной смелостью заводили разговор про немцев:
– Колхозов у немцев нет. Это точно. А фашизм у них – это порядок,
а не наш советский бедлам. Немец, он любит порядок.– Дай Бог и у нас наведёт.
Людей на свободу повыпустит. Будем жить как нормальные люди.
– Пусть приходит. Чего нам с ним воевать. Сталина, что ль защищать,
на чёрта он сдался! – У меня брат сидит, а я за это воевать должен?
– А у меня отца раскулачили, хоть мы никого и не нанимали.
–А у меня дядю вздрючили в органах так, что на всю жизнь инвалид.– У меня…– У меня…
– За что ж воевать-то? За Сталина, за усатого сатану?
– Что немцы не люди? Подойдём, аккуратненько ручки подымем,
скажем "Сталин капут!" и всё. И кончилась вся война.
–Ну, ладно, пошли. Дай прикурить и потопали. Вон в той деревне фашисты.
Запомни: – Сталин капут!.."

Роман Николаевич Редлих "Предатель"

http://www.world-war.ru/article_678.htm

Командование Вермахта испытывало шок от невиданного наплыва пленных, с которыми – надо отдать должное не только нацистской звероподобности – многие командующие германскими армиями не знали как поступать. Начальник Абвера адмирал В. Канарис в письме к генерал-фельдмаршалу В. Кейтелю ещё от 15 сентября 1941 г. в отчаянии констатировал, что лишь для охраны уже захваченных военнопленных потребуется 150 тыс. человек – эквивалент личного состава 10 дивизий, взять которые было неоткуда.

В отечественной историографии практически не нашли отражения статистические сведения, характеризующих один из способов решения проблемы военнопленных. С 25 июля по 13 ноября 1941 г. в зоне ответственности ОКХ было освобождено и распущено по домам на оккупированные территории 292702 военнопленных, в зоне ответственности верховного командования вооружёнными силами (ОКВ) – 26068 человек, в полосе 3-й танковой группы – около 200 тыс. человек.

Таким образом, за первые 3,5 месяца войны немцы освободили, преимущественно как "украинцев", такое количество пленных, которыми бы в РККА можно было укомплектовать 35 стрелковых дивизий по довоенному штату! Трудно поверить, что отпущенные по домам попали в плен "ранеными" или "в бессознательном состоянии".

http://kp.ru/vday/

Советская сторона поддерживала боеспособность регулярной армии репрессиями в масштабах, неведомых Русской императорской армии. С 22 июня по 10 октября 1941 г. особыми отделами и заградотрядами НКВД было задержано 657364 военнослужащих, из которых арестовано 25878 человек, в том числе расстрелян – 10201(!) человек. Противник ни в ОКВ, ни в ОКХ не мог помыслить, чтобы раз за неполные четыре месяца расстрелять дивизию в собственной действующей армии. В каждые из первых 111 суток войны на фронте расстреливали около 100 бойцов и командиров, вероятно – исключительно в воспитательных целях для укрепления боеспособности.

За весь период войны 1941–45 гг. органами госбезопасности и контрразведки подверглось аресту более 180 представителей комначсостава в должностях от командира дивизии. Могла ли полноценно сражаться такая армия летом–осенью 41 г?

Имеет смысл обратиться и к секретным сводкам о морально-политическом состоянии кадровых частей РККА в предвоенный период – трудно представить их содержание себе чем-то из ряда вон выходящим.

Красноармеец 96-го артиллерийского полка Квасюк, беспартийный (сентябрь 1939): "…Если бы я имел патроны я бы застрелил того, кто нас ведёт против Польши".

Красноармеец 89-го артиллерийского полка Гома (июнь 1940): "…Отдали Западной Украине хлеб, а сами сидим голодные. Обождите, откроется фронт, будем стрелять в командиров. Пусть дадут 10 лет или расстреляют, всё равно служить не буду".

Красноармеец 300-го полка 7-й стрелковой дивизии Д.Я. Войченко (6 июля 1940): "…Я подчиняться командованию полка не буду, а если буду на фронте, майору Ляху первому пущу пулю…Моя семья с голода пропадает, и никто на это не обращает внимания. На (…) мне сдалась такая Родина".

Красноармеец 305-го пушечно-артиллерийского полка Г.С. Довличёв (6 июля 1940): "…Я еду на четвёртый фронт. И на Финляндском фронте мы политруков расстреливали и здесь будем расстреливать".

Найдена анонимка в штабе 300-го стрелкового полка (22 июня 1940): "Товарищи бойцы! Вы хорошо понимаете, что Вас командиры, комиссары обманывают, над вами издеваются. Ходите оборванные, голодные и холодные и вы не знаете за что идёте в бой на Румынию. Возьмите оружие против Советов и долой власть Советов. Довольно обманывать бойцов-мужиков, дайте им свободу и волю, дайте крестьянам хлеб…"

Для того чтобы убедиться в какой степени РККА представляла собой к лету 1941 г. гигантскую массу по образцу армий восточных деспотий, основой которой по словам московского историка Б.В. Соколова были "бесправные, насильственно загнанные в колхозы крестьяне и столь же бесправные, крепостнически прикреплённые к фабрикам и заводам рабочие", достаточно сопоставить итоги кампаний 1914 и 1941 гг.

Кампания 1914 г., начавшаяся для России тоже в условиях смятого и поспешного стратегического развёртывания, тем не менее, в целом была выиграна Русской армией. За первые 4 месяца войны оказались сорваны германские стратегические планы, разбиты 4 австро-венгерских армии, занята вся сопредельная Галиция, удержаны Варшава и Ивангород. Территориальные потери на левом берегу Вислы выглядели минимальными, тем более они предусматривались в ходе предвоенного планирования.

Спустя всего 27 лет за 4 месяца та же по духу и традиции германская армия перемолола живую силу противника, частично уничтожив, частично пленив и создав непосредственную угрозу сразу же двум столицам. Армия национальной России не ведала такого позора и таких поражений, которые испытала армия первого в мире социалистического государства.

Однако было бы слишком просто искать причины столь невиданного разгрома в оперативном и качественном превосходстве врага. Советское военно-политическое руководство, номенклатура партийного аппарата и органов госбезопасности по собственной воле предоставили Вермахту тайное оружие, разрушительный потенциал которого многократно превышал все достижения немецкой научно-технической мысли периода II мировой войны. Духовно-нравственная и моральная деградация общества, наступившая в результате многолетнего истребления режимом русского и других народов России по социально-профессиональному признаку, стала таким оружием.

СОТНИ ТЫСЯЧ БЕЗ СОЗНАНИЯ?

Можно, конечно, утверждать, как это делают О.В. Вишлёв, М.А. Гареев, М.И. Мельтюхов, Л.Е. Решин и др., что в плен попадали больные, раненые и находившиеся в бессознательном состоянии. По отношению к какой-то, но не определяющей части военнопленных подобные утверждения справедливы. Но трудно представить сотни тысяч бессознательно лежащих красноармейцев, подобранных человеколюбивыми германскими санитарами под Киевом и заботливо перенесённых ими в постоянный лагерь №339 под Дарницей, чтобы предоставить им возможность медленно умереть от вшей, голода и болезней в одном из самых жутких лагерей.

Пора перестать заученно повторять избитые мифологемы о "раненых" и "потерявших сознание". В подавляющем большинстве летом–осенью 1941 г. в гибельный плен к противнику добровольно попадали здоровые, молодые люди, независимо от своей принадлежности к категории запасников, приписников или кадровиков, бросавшие вверенное оружие и будучи совершенно равнодушными к судьбам собственных воинских частей, присяге и т.п.

Вероятно, лишь очень небольшой процент из них были готовы принять участие в боевых действиях на стороне Вермахта, однако и эта категория могла составить несколько сот тысяч. В основной массе доминировали безразличие и нежелание воевать ни на чьей стороне – ни за Сталина, ни против него. Хотя антисталинский протест выражался в пассивной форме, тем не менее, он изрядно подорвал боеспособность РККА и позволил Вермахту добиться столь ошеломляющих успехов.

Одним из самых мрачных последствий существования номенклатурного большевицкого государства стала полная ликвидация системы личных и общественных ценностей. Среди миллионов военнообязанных были не только пережившие расказачивание, раскулачивание, депортации, ссылки, аресты, обыски, допросы с избиениями, репрессии против родных и близких, но и те, кто повседневно ощущал бытовую ложь, параметры и содержание которой менялись в зависимости от извивов "генеральной линии".

Всепроникающая, тотальная ложь о "врагах народа", "шпионах", "вредителях", "кулаках", "непобедимости Красной Армии", "изобилии социалистической экономики", "исправлении и перековке лагерным трудом", "улучшающейся и веселеющей с каждым днём жизни" не способствовала воспитанию подлинного, духовного патриотического чувства. Отдельные известные примеры ожесточённого сопротивления частей РККА летом–осенью 1941 г., не могли компенсировать массового пассивного нежелания воевать, рисковать собственной жизнью во имя колхозов, партийно-административного аппарата и скрытого страха перед НКВД.

Советский человек, боровшийся на протяжении с 1929 по 1941 гг. за элементарное физическое выживание в колхозе, лагере, на предприятии, в институте, в армии и на флоте летом–осенью 1941 г. избрал для себя привычную модель поведения, следуя которой, как ему казалось, выжить можно было только в плену.